Языковая картина мира монгольских народов. Логика языка и жизни

Поделиться:

Поскольку мышлением человека определяется его жизнь, а уклад общества складывается из жизни отдельных людей, то возможностью совершенствования мышления, в том числе посредством языка, во многом определяется социальное, экономическое и политическое благополучие государства…


Поделиться:
mongolskie narody
Поделиться:

Психолингвистика как ключ к пониманию культуры народа

Поскольку мышлением человека определяется его жизнь, а уклад общества складывается из жизни отдельных людей, то возможностью совершенствования мышления, в том числе посредством языка, во многом определяется социальное, экономическое и политическое благополучие государства в целом.

Это особенно важно в условиях полиэтнического государства, каковым является Россия. Педагогическое преодоление факторов, препятствующих принятию и пониманию другой культуры, позволяет, с одной стороны, развить этнокультурный потенциал страны, а с другой – достичь укрепления общественно-политической и социально-экономической стабильности российского общества.

Лексический состав и терминология

Вопрос терминологии заслуживает особого внимания, поскольку уровень специалиста во всех областях знания во многом определяется тем, насколько он понимает суть изучаемого предмета. В ряде случаев, особенно при ускоренном обучении (а в условиях России – не всегда на родном языке), обилие незнакомых терминов может препятствовать прочному и полному усвоению знаний и пониманию сущности терминов. В этом случае практическое значение имел бы опыт родственного языка, сохранившего богатые возможности словообразования. Возьмем для примера бурятский и монгольский языки.

Терминология — специфический сектор лексики, система терминов — слов научного языка, обладающих определенным, четко отграниченным значением

mediana
AH — медиана, CH = HB

Так, например, бурятский школьник, изучающий математику, должен узнать и запомнить, что такое медиана, в то время как данный термин в монгольском, обозначаемый как дундаж шугам (буквально – линия, находящаяся посередине), дает возможность осознанно и внимательно познакомиться с новым понятием. Другими словами, подобная терминология языка помогает развивать познавательную сферу личности посредством не только памяти, но и при помощи активизации мышления, обнаружении новых смыслов в словах и способов их сочетаемости.

Среди математических терминов бурятского языка находим точко, абстракци, аксиомо, формуло, алгебра, прогресси, понятные всем носителям русского языка, а также заимствования в сочетании с бурятскими словами: корениин тэмдэг (знак корня), параллельнэ сэхэ лининγγд (дословно – параллельные прямые линии). При этом семантика слова становится неочевидной, а языковые средства других языков не развивают своих возможностей.

Напротив, в современном монгольском находим: цэг (как обычная точка, так и в математике), хийсвэр (абстракция – от глагола хийсэх – развеваться в воздухе, развеваться по ветру), илт үнэн (аксиома – «явная правда»), томъёо (формула – от глагола томъёлох «придавать определенную форму»), томъёоны ухаан (алгебра – «наука о формулах»), дэвшил (прогрессия – от гл. дэвших – продвигаться вперед) и т.д. Таким образом, в области лексики и словообразования наблюдается развитие словообразовательных возможностей языка и расширение употребительными словами своего поля значений. По этой причине смыл таких понятий становится ясен для носителя языка и не требует специального заучивания и запоминания.

Подобный подход справедлив при освоении не только специальной терминологии, но и в отношении всей лексики языка. Словообразовательные модели, отличные от тех, которые имеются в родном языке, необходимо не просто запоминать, но и понимать их значение в рамках общей картины мира и философии языка, проводить правильную параллель между ними и теми моделями, которыми человек может сознательно оперировать. Так, к примеру, сложности могут возникнуть при поиске аналогий в русском языке конструкции изафета, характерной для алтайских языков, когда определение стоит в именительном падеже: монг. төмөр зам; тат. тимер юл (букв. «железо дорога) – железная дорога.

Морфологические особенности монгольских языков

Монгольский язык четко выражает разграничение по принципу принадлежности, что проявляется на грамматическом уровне в показателях поссесивности, что русскому языку в такой мере несвойственно (в русском обычно такая отнесенность предметов выражается притяжательными местоимениями).

Поссесивность — отношение между двумя объектами, связанное с идеей обладания одного из них другим.

В современном монгольском языке не только имя существительное, но и прилагательные, числительные, причастия, деепричастия, местоимения и наречия могут употребляться с показателями притяжения. Помимо притяжательных местоимений, широко употребляются их усеченные варианты – энклитики, которые не являются членами предложения. Так, русскому моя мама соответствуют два варианта в монгольском – миний ээж, ээж минь, различаясь оттенками значений принадлежности. В то же время, показатель принадлежности 3 лица нь является общим для всех родов и чисел и на русский язык может передаваться вариантами его, ее, их.

Также этот показатель может употребляться для выделения и конкретизации подлежащего, а в сочетании с прилагательным, числительным, причастием или местоимением подвергает их субстантивации: ирэх (приходящий) нь ирэг (пов. накл. 3 л. от «идти») – «пусть придет тот, который должен прийти», ирхийг чинь би мэдлээ (я узнал, что ты пришел).

Кроме этих показателей, существует также общий показатель принадлежности, который представляет собой аффикс, состоящий из долгого гласного, выбираемого в соответствии с законом гармонии гласных. Подобная конструкция может переводиться на русский язык местоимением «свой»: би ажлаасаа харив (я вернулся со своей работы). При этом в русском языке в подобных случаях местоимение «свой» обычно не употребляется, тогда как в монгольском показатель принадлежности необходим. В этой статье мы говорили о коллективизации в ряде регионов России, где в языке присутствует подобное явление; ведь в этом случае реалии жизни явно входили в противоречие с тем, что диктовал мышлению язык.

Читайте также:  Язык и мышление

Подобное явление соответствует образу жизни кочевников, когда есть четкое понимание, что есть вещи, которые принадлежат кому-то, а есть общие, которые нужны всем, такие как страна, земля. Поэтому выражения мои родители, моя работа и т.п. в монгольском понятны как манай эцэг эх, манай ажил (наши родители – поскольку они также родители всех братьев и сестер говорящего, наша работа – поскольку она также в равной степени принадлежит коллегам). В то же время, для передачи выражений, обозначающих предметы, которые есть у всех и у каждого, употребляется другое притяжательное местоимение биднийбидний эцэг эх (наши родители, т.е. все родители каждого из нас), бидний ажил (наша работа, т.е. разная, своя у каждого).

С одной стороны, такое внимание к вопросу принадлежности связывается с укладом жизни, с другой – средства языка способствуют такому разделению предметов окружающего мира и в современной действительности. Человек, думающий на своем языке, что земля – «наша», вынужден изменять свое представление о мире, сталкиваясь с явлением частной собственности на землю. Схожий процесс происходит и при изучении, в частности, русского языка, где отношениям принадлежности не уделяется такого внимания; при этом новый язык помогает мыслить, преодолевая ограничения традиционных представлений, помогает понимать реалии современного мира.

Вообще, монгольский язык больше склонен подчеркивать индивидуализм и рассматривать явления и процессы из позиции Я. Так, например, предложению «У меня есть лошадь» соответствует «Би морьтой» – дословно «Я лошадный». То есть предметы, которыми человек обладает, не просто у него есть, а становятся его атрибутом, признаком, и потеря этого предмета изменяет характеристику самого человека.

То же справедливо отметить в отношении словообразования глаголов. Если в русском языке возвратность глаголов, т.е. направленность действия на себя, достигается с помощью частицы -ся, а в первоначальном значении слово обозначало действие экстенсивное (стричь – стричься, выключить – выключиться), то в монгольском наблюдается противоположная картина: засуулах – засах, унтраах – унтрах соответственно. Действия, направленные вовне, являются, таким образом, вторичными по отношению к тем, которые испытываются человеком или предметом, и образуются от первых с помощью специальных аффиксов.

Таким образом, на уровне лексики, синтагматики, словообразования по параметру связи и принадлежности предметов и действий наблюдается схожая картина. Такое восприятие мира было обусловлено многовековыми традициями, и хотя кочевой образ жизни, когда человек мог рассчитывать прежде всего на себя и свою семью, постепенно уходит в прошлое, тем не менее общее сознание, сохраняющееся в языке, продолжает поддерживать прежнее видение действительности. Мы замечаем его проявления не только и не столько в речи, сколько в жизни общества.

Так, например, привыкнув к самостоятельности, монголы сейчас не принимают, в частности, командных видов спорта, но в различных видах борьбы занимают призовые места на международных соревнованиях. В бизнесе, по многочисленным свидетельствам зарубежных предпринимателей, монголы также остерегаются крупных совместных проектов, зато в настоящее время в Монголии происходит расцвет мелкого бизнеса. В то же время, отношение к природе, окружающему миру также соответствует отношению как к чему-то общему, а не своему.

Синтаксис как способ выражения мышления

Если говорить о структуре предложения, которое является привычным способом выражения и формирования суждения, то для алтайских языков характерен порядок слов S–O–V (субъект – объект – предикат). Однако это определяет не просто место глагола в высказывании, на которое следует обращать внимание при обучении языку, как следует из многих научных работ по этой теме, но и способ мышления и поведения, которому человек научился с детства.

Предикат — это утверждение, высказанное о субъекте.

Субъектом высказывания называется то, о чём делается утверждение.

Предикат есть суждение о предмете высказывания, вывод, а также побуждение к действию. От того, как человек умеет делать выводы и давать пояснения, зависит и его характер, и особенности поведения в различных ситуациях, и общая логика высказывания, а в письменной речи – всего текста. Конечное положение, занимаемое предикатом, формирует готовность человека к поступкам после объяснения и определяет в том числе культуру общения между людьми. Как правило, в этикете народов, говорящих на таких языках, считается невежливым говорить сразу о делах, немногословно отвечать на вопросы. С другой стороны, привыкая к обстоятельным разговорам, человек с меньшей скоростью приступает к работе, чем, например, думающий на русском языке, в котором порядок слов соответствует схеме S–V–O.

Читайте также:  Термины родства и свойства: особенности состава и употребления

Такая особенность синтаксиса должна учитываться и в образовательной системе, в том числе при обучении русскому языку, поскольку она определяет способность обучающегося понимать материал в зависимости от способа объяснений: путем решения проблемных ситуаций, с обязательным этапом теоретической подготовки и т.д.

morfologicheskaya klassifikacziya yazykov
Морфологическая классификация языков (общий принцип)

Алтайские языки относятся к агглютинативным, то есть в них при формоизменении слова принимают аффиксы, которые, как правило, имеют одно грамматическое значение. Например, в турецком yardım edebilecek misiniz «вы можете мне помочь?» в глаголе выделяются следующие составные части: ed – основа глагола «делать», ebil – аффикс со значением возможности, ecek – аффикс будущего времени, mi – вопросительная частица, siniz – показатель 2 лица. При таком формоизменении, с одной стороны, главным инструментом выяснения значений становится последовательное, линейное мышление; а с другой – формируется определенное представление об иерархии оттенков этих значений, поскольку за каждым аффиксом с определенным значением закреплена своя позиция в слове. В соответствии с этим в сознании человека также должно выстраиваться представление о действии, явлении, предмете вообще, поскольку инструмент для их анализа уже содержится в языке.

Русский язык, будучи флективным языком, выражает сразу несколько грамматических значений в одном окончании: например, в слове пойду на будущее время, первое лицо и единственное число указывает только одно окончание . Сочетание различных характеристик в одной морфеме предполагает более сложные операции мышления, умение находить отдельные элементы, выделять их и, с другой стороны, синтезировать. Конечно, умственные операции анализа, синтеза, обобщения, индукции, дедукции и др. присущи всем людям, однако система родного языка определяет умение применять в первую очередь те из них, которые ей присущи в большей степени. Следует подчеркнуть, что язык оказывает сильное влияние на мышление еще и потому, что сам является не только образцом, но также и инструментом для мыслительных операций.

Как отмечалось выше, в лексике алтайских языков мы наблюдаем меньшую синонимию, нежели в русском, и тенденцию лишь к указанию на действие. Например, русским глаголам идти, ехать, передвигаться, двигаться и т.д. в монгольском будет соответствовать лишь один глагол явах, обозначающий движение, независимо от того, каким способом и как оно происходит. Разница проявляется лишь в том случае, когда меняется направление движения: туда или сюда (явах или ирэх). Возможные оттенки значений при этом передаются аналитически, с помощью наречий или причастных форм других глаголов (гүйж явах – «бегая, двигаться туда»; очиж ирэх – «возвращаясь, двигаться сюда», хэлж өгөх – «говоря, дать», т.е. сказать для другого, в его интересах). Подобное комбинирование глагольных и причастных форм характерно для всех алтайских языков, и исключением не является в том числе чувашский, который считается единственным живым языком булгарской группы, т.е. не имеет близкородственных современных языков.

Таким образом, и в этом случае наблюдается большая смысловая наполненность слов русского языка, в то время как в алтайских языках общий смысл достигается путем комбинирования первичных значений. Без специальной работы привычный способ мышления при изучении русского языка переносится на него, вызывая неизбежные ошибки и, в конечном итоге, предопределяя низкий уровень владения необходимыми для успешной социализации компетенциями.

Практическое применение психолингвистических знаний

Применение системного подхода при логическом анализе языкового материала в совокупности с этнографическими, культурологическими и социальными исследованиями позволяет обосновать теоретическую базу для выделения самобытных элементов культуры и установить причинно-следственные отношения различных уровней языка и их отражение в мышлении и жизни.

Понимание сокрытых в языке причин и их проявлений, выражаемых в речи, мышлении, поступках человека позволяет изменять в педагогическом процессе эти последствия, воздействуя на причины. Кроме того, представляется возможным видоизменять и скрытые механизмы мышления с помощью изучения нового иностранного языка для достижения обучающимися необходимых им задач, выходящих за рамки простого изучения языка, поскольку язык и мышление оказывают воспитательное воздействие, определяют мировосприятие человека и развивают человека как личность. Кроме всего прочего, мы сталкиваемся с людьми разных культур практически ежедневно, поэтому понимать особенности их восприятия мира, поведения и образа действия необходимо для налаживания эффективной коммуникации.


Поделиться:

Похожие записи